Как война повлияла на способность детей учиться и насколько велик этот вред для будущего

Такие комментарии родителей и учителей рефреном звучат в профильных образовательных и родительских сообществах. И дело здесь далеко не только в том, что ребенок пропустит конкретное стихотворение Шевченко или плохо запомнит теорему Пифарора.

Это более глубокий страх – за будущее сына или дочери. Как полномасштабная война повлияет на их способность учиться, запоминать и стать успешными в будущем? Не перечеркнуло ли вторжение России это будущее? Не испортило ли его безвозвратно?

Короткий ответ – нет, не испортило. Но родителям и педагогам следует постараться, чтобы по максимуму нивелировать ущерб от войны.

LIGA.Life разбиралась, как война влияет на способность детей учиться и что им поможет легче прожить этот стрессовый период.

Что замечают педагоги

"Побывавшие под обстрелами дети забыли от двух месяцев до полугода того, что учили перед полномасштабным вторжением, – рассказывает руководитель математического кружка "Лямбда" Ася Шумяцкая. – Каждый новый обстрел ухудшает на некоторое время их способность учиться". Дети, которые переехали в Европу, после адаптации почти возобновляются, добавляет Шумяцкая. Но рассеянное внимание и большую прокрастинацию преподавательница видит во всех учащихся.

Елена Богатыренко, работающая в Германии с украинскими детьми 11-15 лет, тоже замечает почти полное отсутствие концентрации и внимания у 99% своих учеников, слушать они могут до 10 секунд: "Также агрессия друг к другу, мат на уроке и перерыве. И эти дети умны, классны, интересны".

Владислав Карнацевич из харьковского лицея № 89 говорит, что сложнее всего сейчас с детьми, которые совмещают две школы – украинскую и зарубежную: "Родителям казалось, что они потянут. Это ужас. 80% таких детей с октября не появляются на зум-уроках. Часть из них в спешке начинают выполнять тесты за семестр в декабре, потому что не хотят признавать, что не могут тянуть две программы. Это создает колоссальную стрессовую нагрузку и на детей, и на учителей".

Есть и другой опыт. Репетитор украинского языка Мирослава Илитье заметила во время великой войны большую заинтересованность учащихся в обучении: "Открытость к новым опытам, способность усваивать материал, который объясняю в шумном кафе или тихим голосом со спящим сыном на плече, свидетельствуют о том, что ученикам это необходимо. Концентрация внимания во время этой неуверенности и подвешенного привычного ритма жизни у них выше, чем до того".

Такую же тенденцию заметила и преподавательница языка и литературы в гимназии "Спільношкола" Ирина Николайчук: "Несмотря на разброс между странами, часто и часовыми поясами, на онлайн-занятиях дети проявляли заинтересованность и готовность работать над задачами порой даже большие, чем до 24 февраля офлайн".

Впрочем, проблемы с концентрацией Ирина в учащихся 12-14 лет тоже отмечает. А еще, говорит, что они часто начинают толкаться, бросаться предметами, ссориться между собой: "В дни, когда занятие прерывается тревогой или наступает отбой и можно из укрытия перейти в аудиторию, дети часто начинают дурачиться, хором истерически смеяться".

Почему опыт такой разный и от чего это зависит?

Почему одни дети проживают стресс из-за войны легче других

Научные исследования показывают, что более уязвимы к влиянию травматического опыта дети, которые:

- в раннем возрасте имели плохое питание, недостаточную связь с мамой или же мама имела депрессивные расстройства;

- имеют генетические особенности, увеличивающие риск развития ПТСР и депрессии;

- имели проблемы с ментальным здоровьем до войны;

- пережили отделение от родителей во время травматических событий – у малышей 3-5 лет значительно возрастает риск развития тревожности, психоэмоциональной нестабильности, расстройства адаптации.

Часть этих данных подтверждает опыт психотерапевта благотворительного фонда "Голоса детей" Ольги Федорец.

"В 2015 году мы исследовали влияние войны на детей на Востоке. Он был незначительным по сравнению с эффектом от ссор родителей", – говорит эксперт.

То есть определяющим было не влияние войны, а то, получил ли ребенок от взрослых помощь и поддержку во время стресса.

"Если есть ощущение, что ты не один, не в ловушке, есть возможность постепенно влиять на свою безопасность, то стресс можно более-менее нормально прожить. Но если было ранение, прямая угроза жизни или на глазах ребенка пострадал, скорее всего, будут психологические последствия", – добавляет эксперт.

Также на то, как ребенок переживет войну, влияет и его предыдущий опыт – с какими силами он встретил полномасштабную войну, а также то, что произошло после 24 февраля – у кого-то папа или мама пошли служить, кто-то уехал из страны, кто-то пережил обстрелы.

Исследование студентов, находившихся в зоне конфликта в Южном Таиланде, показало следующую статистику. Из 941 обследуемых почти половина имели непосредственный контакт с событием вооруженного конфликта. 42% из них имели как минимум одну поведенческо-эмоциональную проблему (47% и 38% в группах прямого и косвенного контакта с событием соответственно), а у 30% выявили ПТСР (37% и 26% в группах прямого и косвенного воздействия). Студенты, которые непосредственно сталкивались с вооруженным конфликтом, имели вдвое более высокие риски  проблем с психическим здоровьем, чем их сверстники.

В целом, научные данные свидетельствуют, что младшие дети обычно имеют более легкие последствия – при условии, что во время войны они не были отделены от родителей или воспитателей. Наличие рядом матери, старших братьев-сестер или родственников является психологическим буфером, отделяющим несформированную психику ребенка от ужасов военного времени.

У детей, которые были более уязвимыми, последствия будут сказываться и на обучаемости, поскольку повышенная тревожность и депрессия сами по себе являются состояниями, значительно затрудняющими обучение.

Как война влияет непосредственно на обучение

Дети младшего школьного возраста в условиях войны и эвакуации больше всего страдают от смены рутины, связанной со школьной жизнью, столкновением с новой культурой и обстоятельствами. И если ребенка не адаптировать, то может расти агрессия – как словесная, так и физическая.

Учиться в условиях войны тяжело. Стабильный режим важен при формировании навыка прорабатывать и систематизировать информацию. А его нет.

К тому же в среде, пропитанной войной, мозг ребенка работает в режиме повышенной бдительности к возможным угрозам и усиленно регулирует свое эмоциональное состояние.

Чтобы лучше понять мозг ребенка сейчас, представьте его с огромным ухом, предлагает Федорец. Оно постоянно слушает, не летит ли ракета.

Поэтому дети не могут ни на чем сосредоточиться – мозг сканирует внешний мир на предмет потенциальной опасности.

И силы, которых у них и так немного, вместо естественного развития идут на приспособление к изменяющимся ситуациям. Это имеет преимущество для выявления малейших угроз, но плохо влияет на концентрацию.

Состояние постоянного сканирования потенциальных угроз требует ресурсов, отбираемых у любого внимания, рабочей и долговременной памяти. В таких условиях обычно ухудшаются креативные навыки, мышление становится стереотипным, поведение менее гибким, что не способствует овладению новыми способами решения задач. То есть, просто не остается ресурсу учиться.

Если к этому добавить системные пробелы в обучении, вызванные двухлетними карантинными мероприятиями, имеем в целом не слишком радужную картину.

Но это еще не все.

Умеренный стресс непосредственно перед усвоением информации в целом улучшает ее запоминание, особенно если информацию представляют с привлечением эмоций. Именно поэтому мы иногда ярко можем вспомнить события, которые произошли непосредственно перед стресс-событием или после него.

Но если стрессор был за 30 мин до учебы или после нее – уже будет ухудшение запечатления информации. Это обусловлено более медленным влиянием кортизола на мозговые структуры, вовлеченные в формирование памяти.

Эти же эффекты могут нарушить хорошо усвоенные ранее знания, если они были реактивированы во время длительного действия стресса. То есть если у ребенка хронический стресс, ему будет трудно не только усваивать новые данные, но и могут повредиться предварительно усвоенные. При условии, что их нужно будет вспомнить для овладения определенной темой.

К тому же память и внимание не содержат школьную рутину, потому что это не связано с тем, что снаружи – то есть с войной, говорит Федорец.

Но при этом школа ребенку все равно нужна, потому что это показывает ему, что не все пропало – взрослые еще что-то контролируют. "Для ребенка это – залог покоя", – добавляет психотерапевт.

Подростки особенно чувствительны к разрыву устоявшихся отношений с друзьями в пределах школы, кружков, двора. Когда их отрывают от них, это может повлечь за собой нарушение развития собственной автономии, способности к абстрактному мышлению и ощущение норм морали, как раз развивающихся в этом возрасте. Кроме того, они могут лучше справляться с вызовами, так как имеют больше ресурсов и более широкий круг способов преодоления стресса.

Как помочь детям с адаптацией и обучением

Обучение в условиях постоянного воздействия стресс-факторов неэффективно. Поэтому главная задача – минимизировать действие стрессоров на ребенка, насколько это возможно.

Анализ научных исследований, изучавших влияние войны на детей в мире, позволяет выделить ряд защитных факторов, способствующих лучшей устойчивости переживших войну детей. Среди них:

- прочная связь между основным воспитателем и ребенком,

- социальная поддержка учителей и сверстников, общее чувство ценностей,

- высший уровень образования у родителей,

- хорошее владение языком страны, в которой находится ребенок,

- младший возраст ребенка,

- меньшее время нахождения в зоне военных действий.

Если мы не можем изменить место жительства, следует позаботиться о том, чтобы обучение проходило в максимально нестрессовом режиме. От того, что ребенок будет сидеть часами над книгами с фонариками по принуждению, усвоение новых знаний не улучшится, учитывая изменения, происходящие в мозге при постоянном давлении.

Базово следует сначала научить ребенка успокаиваться и снижать тревогу, дальше работать над уменьшением неопределенности и возвращением контроля в обучающей среде. Наиболее действенные и физиологически обоснованные – дыхательные упражнения.

Требования к успешности и поведению важно снизить, объясняет Федорец, поскольку половина мозга ребенка работает радаром перемен и только половина может заниматься чем-нибудь другим.

Также не следует подавлять естественные механизмы ребенка справляться с стрессом. Психотерапевт ссылается на израильский опыт. Там в школах детям можно бегать и кричать, поскольку специалисты знают, что движением ученик нивелирует негативное влияние стресса. "Чтобы кричать, нужно хорошо вдыхать и выдыхать, и так ребенок успокаивается", – добавляет Федорец.

Ирина Николайчук знает об этих нюансах детской психики и помогает ученикам справиться со стрессом чем-то, что можно делать руками. Или дает на обсуждение материал, относительно которого у детей будут очень разные мнения: "Начинается эмоциональное обсуждение и за счет связи материала с эмоциями он лучше усваивается". Может также не сразу переходить к учебному материалу, а сперва немного поговорить с детьми, рассказать им какую-нибудь историю, чтобы отвлечь, а затем плавно подвести к материалу занятия.

Методы Ирины перекликаются с историями, как это ни страшно звучит, из терезинского гетто. Это нацистский концентрационный лагерь. Взрослые, которые были там, решили, что детство должно быть у детей, несмотря ни на что. И в этом гетто для детей ставили спектакли, их учили рисовать.

"Меня шокировали интервью с выжившими детьми – мальчиком и девочкой, – говорит Ольга Федорец. – Когда они давали это интервью, им было уже за 80 лет. Они сказали, что не имели много хорошего времени в жизни. Но один из лучших периодов был там, в гетто, когда они детьми там сидели и рисовали.

Такую разительную разницу между реальностью и воспоминаниями можно объяснить, в частности, еще не полностью сформированными нейроконтурами, вовлеченными в формирование ассоциаций между разными событиями. Благодаря этой незрелости быстрее гасится реакция на некогда неприятные сигналы, которые в это время не сигнализируют об угрозе. То есть взрослые дольше будут продолжать содрогаться на звуки сирены, даже увиденную в художественном фильме в мирное время, тогда как большинство детей на нее уже не будут реагировать, если только не станут свидетелями значительного травмирующего события после такого звука.

"Эта война будет опытом ребенка и точно оставит шрамы у каждого, – объясняет Федорец. – Но взрослые могут повлиять на то, какие будут эти шрамы – большими и болезненными, которые беспокоят всю жизнь, или тонкими напоминаниями о сложных временах, с которыми мы справились".