"Бахмут был последней сложной локацией, где мы в самом аду могли найти много детей", — рассказывает Александра Сахарук, соучредитель общественной организации "Не самі". Начиная с февраля 2023 года, проект помогает жителям прифронтовых территорий: от эвакуации до поиска постоянного жилья.
За полгода волонтеры объездили населенные пункты в Херсонской, Запорожской, Донецкой, Луганской и Сумской областях. Помогали уезжать всем, в частности, семьям с детьми. Как совершались поездки, почему местные жители отказывались покидать зоны активных боевых действий и изменила ли ситуацию принудительная эвакуация детей — узнавайте в материале LIGA.Life.
Волонтеры общественной организации "Не самі" побывали практически по всей линии фронта. Но больше работы и эвакуаций осуществляют на Донецком направлении. В населенных пунктах типа Часового Яра, Угледара или Авдеевки, находящихся под интенсивными обстрелами, в основном остались лишь пожилые люди, которых и эвакуирует команда. А в городах и селах с более спокойной ситуацией эвакуируют еще и семьи с детьми.
В большинстве случаев, отмечает девушка, люди сначала отказываются уезжать. Причины у всех разные:
"В Бахмуте у меня был разговор с одной женщиной. Она сказала: "Доченька, ты можешь сейчас приобрести себе телевизор с одной или нескольких зарплат. А мы с мужем на него несколько лет собирали деньги, ограничивали себя во вкусной еде и других вещах. И так все, что есть в нашей квартире". В этом вся их жизнь, поэтому людям так сложно все бросить", — делится Александра Сахарук.
Чтобы развенчать все эти страхи, отмечает соучредитель организации, нужно проводить большую информационную работу и после переезда помогать людям обустроить дальнейшую жизнь. Это особенно важно для эвакуации семей с детьми:
Чтобы получить доверие местных, команда проводит информационные поездки, во время которых знакомится с людьми и рассказывает о проекте. Речь идет не только о помощи с выездом из прифронтовой зоны, но и о поиске жилья и регулярной поддержке. За каждой эвакуированной семьей закрепляют личного менеджера, которые в течение года каждые две недели общаются с семьей, интересуются процессом адаптации и при необходимости отправляют пищу, одежду, мебель или технику.
"На многих прифронтовых территориях нет интернета и связи, чтобы люди могли как-то эту информацию получить. Поэтому мы и устраиваем такие поездки. Берем определенный участок фронта, выделяем на него неделю-две — и объезжаем все населенные пункты. Общаемся с представителями местных властей, с людьми, остаемся с ними в подвалах, обо всем искренне рассказываем — благодаря такой коммуникации количество заявок на эвакуацию существенно растет", — отмечает Александра Сахарук.
Бывают случаи, когда после знакомства с волонтерами местные сразу соглашаются на эвакуацию. Но такое происходит по большей части в сложных локациях типа Угледара или Авдеевки. Если же ситуация в населенном пункте не настолько напряженная, люди берут время на размышления и сбор вещей — и только потом отправляют заявку на выезд.
"24 февраля 2023 года мы заехали в Бахмут на территорию, которая была в 300 метрах от российских позиций. В одном из подвалов мы нашли семью с пятилетним ребенком. Они согласились на эвакуацию мгновенно, потому что времени на размышления не было: в следующий раз мог никто не приехать. Нам удалось эвакуировать ребенка, маму и папу. Бабушка с подругами остались. Что с ними сейчас, мы не знаем, потому что через несколько дней дом оккупировали", — вспоминает волонтер.
Александра добавляет: долгое время в Бахмуте было очень много детей. Они собирались в трех пунктах: на вокзале, в старом боксерском зале и в саду у реки Бахмутовка, которые в то время контролировали украинские военные. Однако во время оккупации дети исчезли, с ними была утеряна связь. Девушка начала их искать: кого-то нашла в российских новостях, а кто-то спасся и уехал на подконтрольные Украине территории. Судьба многих детей до сих пор неизвестна.
"В Бахмуте была девочка по имени Алефина. Как и многие дети оттуда, в какой-то момент она просто исчезла. Я ее не могла найти, как-то мне позвонил знакомый голос: "Саша, привет!". Как оказалось, ей удалось выехать в Константиновку. Мы приехали туда и эвакуировали девочку с семьей дальше, теперь обеспечиваем всем необходимым", — вспоминает соучредитель организации "Не самі".
7 марта Кабмин утвердил механизм принудительной эвакуации детей из зон активных боевых действий. Прежде всего речь шла о Бахмуте, где продолжались интенсивные бои, однако дальше география расширилась. Механизм предусматривал обязательную эвакуацию ребенка под сопровождением одного из родителей или законных опекунов — отказаться было невозможно.
Александра Сахарук рассказывает: как только правительство объявило принудительную эвакуацию, ситуация в Бахмуте изменилась. Многие родители не понимали, как все будет происходить, поэтому начали посылать заявки волонтерам на добровольный выезд. Однако были и те, кто решил остаться под обстрелами и прятать своих детей.
Сложность состоит в том, что списки детей, которые волонтерам предоставляют представители местных властей, неполные. Так, вспоминает девушка, в одном из городов ее команде дали перечень только тех детей, которые ходили в садик или в школу. Других будто не существовало и, соответственно, их никто не искал.
LIGA.Life обратилась в Министерство по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий с просьбой предоставить официальные данные о результатах принудительной эвакуации. Из ответа известно, что по состоянию на 22 мая 2023 года такой механизм применяли в двух областях: Харьковской и Донецкой.
В частности, в Харьковской области с 27 апреля по 9 мая удалось эвакуировать принудительно 79 детей. В Донецкой области в период с 4 апреля по 22 мая вывезли из прифронтовых зон 128 детей. Однако там принудительная эвакуация продолжалась и после 22 мая.
"Заречное очень близко к линии разграничения, но за счет того, что это не город, к нему не приковано такое внимание. И детей оттуда никто не вывозит. Там все еще остаются 27 детей", — рассказывает девушка.
Местным властям Заречного известно об отказах семей с детьми от эвакуации. Однако, добавляет волонтер, никто ничего сделать не может, потому что принудительный механизм для этого населенного пункта не действует.
"Недавно нам дали список с адресами, где живут семьи с детьми. Мы по тем домам проехались. Одна семья с пятью детьми сначала была негативно настроена. Но когда мы с ними поговорили и рассказали о программе, то пришли к выводу, что скорее всего они с нами поедут. Оказывается, этой семье просто раньше не предлагали таких условий эвакуации. Но в том же Заречном была женщина, которая ответила: "Да, у меня есть ребенок. И я с ним вместе здесь умру" — и закрыла передо мной дверь", — вспоминает Александра.
После сильных обстрелов количество людей, желающих уехать, растет. Однако в относительно спокойные дни желающих немного. В качестве примера девушка приводит донецкий Нью-Йорк. Поселок расположен близко к линии разграничения, его ежедневно обстреливает вражеская артиллерия и время от времени — авиация. Однако наступления со стороны россиян нет, поэтому местные жители не спешат эвакуироваться.
В таком случае, отмечает волонтер, помогают успешные кейсы эвакуаций:
"У нас была история, когда из одного дома в Нью-Йорке мы вывезли 13 человек. Сначала эвакуировалась одна бабушка, она рассказала об эвакуации своим соседкам. Потом уехала семья с детьми. Так одного за другим мы вывезли 13 человек. И вот сейчас из Нью-Йорка и Торецка много эвакуаций, потому что там о нас ходят хорошие слухи".
Александр Сахарук рассказывает, что у нее есть одно правило: она не возит гуманитарную помощь на прифронтовые территории, потому что это создает комфортные условия для местных. Как следствие, речь идет не только о меньшем количестве эвакуаций, но и об общем уровне жизни в этих населенных пунктах, где у людей нет возможности получить качественное образование, развиваться и работать.
Потому, считает девушка, стоит прекратить создавать более комфортные условия в зонах активных боевых действий. Как максимум — она берет в поездку хлеб, чтобы поскорее собрать людей вокруг себя и наладить коммуникацию.
"Я в целом против гуманитарки, потому что она помогает людям не уезжать. Да, это очень радикальное решение. Но я, например, не хочу понимать, что помогала какой-то бабушке или семье, возила им пищу и делала так, чтобы они оставались там и чувствовали себя хорошо — а потом туда прилетела ракета и они бы погибли. Не хочу всю жизнь потом ходить и думать, что было бы, если бы я этого не сделала", — объясняет Александра.
Комментарии