"Вместе с ребенком здесь умру". Как эвакуируют детей с прифронтовых территорий

"Бахмут был последней сложной локацией, где мы в самом аду могли найти много детей", — рассказывает Александра Сахарук, соучредитель общественной организации "Не самі". Начиная с февраля 2023 года, проект помогает жителям прифронтовых территорий: от эвакуации до поиска постоянного жилья.

За полгода волонтеры объездили населенные пункты в Херсонской, Запорожской, Донецкой, Луганской и Сумской областях. Помогали уезжать всем, в частности, семьям с детьми. Как совершались поездки, почему местные жители отказывались покидать зоны активных боевых действий и изменила ли ситуацию принудительная эвакуация детей — узнавайте в материале LIGA.Life.

Как получить доверие

Волонтеры общественной организации "Не самі" побывали практически по всей линии фронта. Но больше работы и эвакуаций осуществляют на Донецком направлении. В населенных пунктах типа Часового Яра, Угледара или Авдеевки, находящихся под интенсивными обстрелами, в основном остались лишь пожилые люди, которых и эвакуирует команда. А в городах и селах с более спокойной ситуацией эвакуируют еще и семьи с детьми.

В большинстве случаев, отмечает девушка, люди сначала отказываются уезжать. Причины у всех разные:

• некуда ехать. Жителям прифронтовых территорий предлагают временное убежище, они не знают, найдут ли жилье на новом месте. От переезда останавливают истории земляков, которые эвакуировались раньше, но вернулись назад;
• недоверие к волонтерам и госработникам. Некоторые эвакуационные группы могут жестоко разговаривать с жителями прифронтовых территорий, чтобы убедить их в эвакуации, а некоторые даже вывозят людей силой. Такой негативный опыт и невыполненные обещания волонтерами влияют на дальнейшую коммуникацию;
• невозможность забрать имущество и животных. В прифронтовых населенных пунктах есть мародерство. Соглашающиеся на эвакуацию люди осознают, что больше не увидят ничего из того, что они покидают. Поэтому возникает желание взять с собой как можно больше ценных вещей. Однако не всегда у волонтеров есть такие возможности;

"В Бахмуте у меня был разговор с одной женщиной. Она сказала: "Доченька, ты можешь сейчас приобрести себе телевизор с одной или нескольких зарплат. А мы с мужем на него несколько лет собирали деньги, ограничивали себя во вкусной еде и других вещах. И так все, что есть в нашей квартире". В этом вся их жизнь, поэтому людям так сложно все бросить", — делится Александра Сахарук.

• страх остаться никому не нужным. Люди боятся, что их вывезут и оставят на произвол судьбы в спортзалах школ или шелтерах. Никто не знает, как и за какие деньги будет жить, сможет ли к кому-то обратиться за помощью, будет ли иметь поддержку и знакомых;
• потеря или повреждение документов. Люди волнуются, что не смогут восстановить документы, подтвердить свою личность и, как следствие, податься на программу государственной или международной помощи.

Чтобы развенчать все эти страхи, отмечает соучредитель организации, нужно проводить большую информационную работу и после переезда помогать людям обустроить дальнейшую жизнь. Это особенно важно для эвакуации семей с детьми:

Чтобы получить доверие местных, команда проводит информационные поездки, во время которых знакомится с людьми и рассказывает о проекте. Речь идет не только о помощи с выездом из прифронтовой зоны, но и о поиске жилья и регулярной поддержке. За каждой эвакуированной семьей закрепляют личного менеджера, которые в течение года каждые две недели общаются с семьей, интересуются процессом адаптации и при необходимости отправляют пищу, одежду, мебель или технику.

"На многих прифронтовых территориях нет интернета и связи, чтобы люди могли как-то эту информацию получить. Поэтому мы и устраиваем такие поездки. Берем определенный участок фронта, выделяем на него неделю-две — и объезжаем все населенные пункты. Общаемся с представителями местных властей, с людьми, остаемся с ними в подвалах, обо всем искренне рассказываем — благодаря такой коммуникации количество заявок на эвакуацию существенно растет", — отмечает Александра Сахарук.

Когда нет времени на размышления

Бывают случаи, когда после знакомства с волонтерами местные сразу соглашаются на эвакуацию. Но такое происходит по большей части в сложных локациях типа Угледара или Авдеевки. Если же ситуация в населенном пункте не настолько напряженная, люди берут время на размышления и сбор вещей — и только потом отправляют заявку на выезд.

"24 февраля 2023 года мы заехали в Бахмут на территорию, которая была в 300 метрах от российских позиций. В одном из подвалов мы нашли семью с пятилетним ребенком. Они согласились на эвакуацию мгновенно, потому что времени на размышления не было: в следующий раз мог никто не приехать. Нам удалось эвакуировать ребенка, маму и папу. Бабушка с подругами остались. Что с ними сейчас, мы не знаем, потому что через несколько дней дом оккупировали", — вспоминает волонтер.

Александра добавляет: долгое время в Бахмуте было очень много детей. Они собирались в трех пунктах: на вокзале, в старом боксерском зале и в саду у реки Бахмутовка, которые в то время контролировали украинские военные. Однако во время оккупации дети исчезли, с ними была утеряна связь. Девушка начала их искать: кого-то нашла в российских новостях, а кто-то спасся и уехал на подконтрольные Украине территории. Судьба многих детей до сих пор неизвестна.

"В Бахмуте была девочка по имени Алефина. Как и многие дети оттуда, в какой-то момент она просто исчезла. Я ее не могла найти, как-то мне позвонил знакомый голос: "Саша, привет!". Как оказалось, ей удалось выехать в Константиновку. Мы приехали туда и эвакуировали девочку с семьей дальше, теперь обеспечиваем всем необходимым", —  вспоминает соучредитель организации "Не самі".

Работает ли принудительная эвакуация

7 марта Кабмин утвердил механизм принудительной эвакуации детей из зон активных боевых действий. Прежде всего речь шла о Бахмуте, где продолжались интенсивные бои, однако дальше география расширилась. Механизм предусматривал обязательную эвакуацию ребенка под сопровождением одного из родителей или законных опекунов — отказаться было невозможно.

Александра Сахарук рассказывает: как только правительство объявило принудительную эвакуацию, ситуация в Бахмуте изменилась. Многие родители не понимали, как все будет происходить, поэтому начали посылать заявки волонтерам на добровольный выезд. Однако были и те, кто решил остаться под обстрелами и прятать своих детей.

Сложность состоит в том, что списки детей, которые волонтерам предоставляют представители местных властей, неполные. Так, вспоминает девушка, в одном из городов ее команде дали перечень только тех детей, которые ходили в садик или в школу. Других будто не существовало и, соответственно, их никто не искал.

LIGA.Life обратилась в Министерство по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий с просьбой предоставить официальные данные о результатах принудительной эвакуации. Из ответа известно, что по состоянию на 22 мая 2023 года такой механизм применяли в двух областях: Харьковской и Донецкой.

В частности, в Харьковской области с 27 апреля по 9 мая удалось эвакуировать принудительно 79 детей. В Донецкой области в период с 4 апреля по 22 мая вывезли из прифронтовых зон 128 детей. Однако там принудительная эвакуация продолжалась и после 22 мая.

Александра Сахарук отмечает: в населенных пунктах, где проводилась принудительная эвакуация, сейчас действительно нет такого количества детей, как было раньше. Однако есть локации, как Нью-Йорк, Торецк или Заречное, где их до сих пор много.

"Заречное очень близко к линии разграничения, но за счет того, что это не город, к нему не приковано такое внимание. И детей оттуда никто не вывозит. Там все еще остаются 27 детей", — рассказывает девушка.

Местным властям Заречного известно об отказах семей с детьми от эвакуации. Однако, добавляет волонтер, никто ничего сделать не может, потому что принудительный механизм для этого населенного пункта не действует.

"Недавно нам дали список с адресами, где живут семьи с детьми. Мы по тем домам проехались. Одна семья с пятью детьми сначала была негативно настроена. Но когда мы с ними поговорили и рассказали о программе, то пришли к выводу, что скорее всего они с нами поедут. Оказывается, этой семье просто раньше не предлагали таких условий эвакуации. Но в том же Заречном была женщина, которая ответила: "Да, у меня есть ребенок. И я с ним вместе здесь умру" — и закрыла передо мной дверь", — вспоминает Александра.

После сильных обстрелов количество людей, желающих уехать, растет. Однако в относительно спокойные дни желающих немного. В качестве примера девушка приводит донецкий Нью-Йорк. Поселок расположен близко к линии разграничения, его ежедневно обстреливает вражеская артиллерия и время от времени — авиация. Однако наступления со стороны россиян нет, поэтому местные жители не спешат эвакуироваться.

В таком случае, отмечает волонтер, помогают успешные кейсы эвакуаций:

"У нас была история, когда из одного дома в Нью-Йорке мы вывезли 13 человек. Сначала эвакуировалась одна бабушка, она рассказала об эвакуации своим соседкам. Потом уехала семья с детьми. Так одного за другим мы вывезли 13 человек. И вот сейчас из Нью-Йорка и Торецка много эвакуаций, потому что там о нас ходят хорошие слухи".

Гуманитарная помощь и вред

Александр Сахарук рассказывает, что у нее есть одно правило: она не возит гуманитарную помощь на прифронтовые территории, потому что это создает комфортные условия для местных. Как следствие, речь идет не только о меньшем количестве эвакуаций, но и об общем уровне жизни в этих населенных пунктах, где у людей нет возможности получить качественное образование, развиваться и работать.

Потому, считает девушка, стоит прекратить создавать более комфортные условия в зонах активных боевых действий. Как максимум — она берет в поездку хлеб, чтобы поскорее собрать людей вокруг себя и наладить коммуникацию.

"Я в целом против гуманитарки, потому что она помогает людям не уезжать. Да, это очень радикальное решение. Но я, например, не хочу понимать, что помогала какой-то бабушке или семье, возила им пищу и делала так, чтобы они оставались там и чувствовали себя хорошо — а потом туда прилетела ракета и они бы погибли. Не хочу всю жизнь потом ходить и думать, что было бы, если бы я этого не сделала", — объясняет Александра.