"Люди реагируют очень эмоционально". Художник Алексей Сай о работе I'm Fine на Burning Man

25 августа в пустыне Блэк-Рок (штат Невада, США) начался ежегодный фестиваль современного искусства Burning Man. Среди украинских проектов – инсталляция I'm Fine, которую создали художник Алексей Сай и основатель медиапроекта Ukrainian Witness Виталий Дейнега. В прошлом году они представили на фестивале скульптуру Phoenix в виде трезубца-феникса, а в этом году создали инсталляцию из простреленных уличных знаков, спутниковых антенн, заборов и указателей.

Откуда авторы скульптуры брали эти знаки, как долго продолжалась работа над проектом и какова была реакция участников Burning Man на инсталляцию I'm Fine? Об этом LIGA.Life спросила у художника Алексея Сая.

— Алексей, как возникла идея сделать инсталляцию I'm Fine?

— Инициатором того, чтобы делать что-то на Burning Man сейчас, во время войны, был, наверное, Виталий Дейнега. Мы уже работали с ним в прошлом году, поэтому на этот раз были в том же составе. Мы понимали, что должны это сделать, потому что здесь есть люди, к которым можно и стоит достучаться. Поэтому мы здесь.

— Что вы хотите показать участникам Burning Man?

— Знаете, это не такое мероприятие, где фестивалят. Это довольно большое место, куда приезжают люди, сами себе строят жилье, неделю развлекаются, а потом разбирают все и оставляют пустыню без всякого следа своего существования. То есть это такие сознательные и инициативные люди, с которыми следует говорить.

К этим людям обращаются за советом друзья и соседи. Их здесь 80 тысяч и все они приезжают посмотреть на инсталляцию, говорят: "Спасибо, что принесли нам вашу работу с войны. Нам это сейчас очень нужно". То есть это работает так, как я и задумывал.

— Как именно вы задумывали эту работу?

— Я хочу дать потрогать отверстия от шрапнели на деревенских заборах. Хочу показать, что мы не жертвы, что мы стоим. Что это злой I'm Fine, когда "прилетело" на другой берег, ты спрашиваешь кого-то: "Как ты?", а он пишет: "Я в порядке". Это о том, что мы не будем просто плакать. И люди здесь это понимают.

— Burning Man стартовал 25 августа. Какова была реакция людей на инсталляцию I'm Fine в первый день фестиваля?

— Фактически это не был первый день, потому что за неделю до официального открытия заехала основная масса людей, которые все это строили. Пока мы работали над инсталляцией, к нам более или менее постоянно заезжали разные люди, ведь все передвигались по этой пустыне. Какая реакция? Мужчины плачут, женщины плачут. Люди очень эмоционально реагируют, все очень искренние – и это тоже часть субкультуры Burning Man.

Скажу, что мне сложновато, когда я по четыре часа не мог отойти от работы, потому что все спрашивают о ней, все общаются. Они говорят: "Нам это сейчас нужно". Так что, думаю, мы все-таки полезное дело сделали.

— Реакция украинцев на инсталляцию отличается от реакции иностранцев? Ведь это I'm Fine имеет существенно другое значение для Украины сегодня.

— Я не замечал разницы в реакциях, все плачут. Конечно, украинцы понимают все сразу и не задают никаких вопросов. Просто говорят: "Молодцы". Для людей из других стран у нас есть табличка с текстом, о чем эта инсталляция. Ибо издалека скульптура имеет вид веселых мультяшных букв, а подъехав поближе можно прочесть ее описание и понять работу.

Дальше – ощущения. Я сделал так, чтобы люди потрогали руками и увидели масштаб, сколько этих отверстий, насколько они плотные. Я рассказываю, что это знак 50 на 50 сантиметров, а пули пролетели по воздуху и пробили все, что было рядом. Мы только привезли этот маленький кусочек поверхности, а там все такое.

— Где вы брали эти знаки?

— Виталий Дейнега сделал open call – знакомые военные, просто люди и даже Нацполиция их прислали. Мне в "Мастерскую чудес" в Вишневом привезли бус этих простреленных заборов, знаков, кусков автомобилей. И я говорю: "Как же там люди живут?". А мне отвечают: "Да нет, там не живут". То есть эти знаки привезли из зоны боевых действий, с деоккупированных территорий.

Люди, которые подходят к нам на Burning Man, спрашивают, все ли это настоящее. А я говорю: "А как вы думаете артиллерию подделать?". Так что все все понимают.

— Как долго вы работали над инсталляцией?

— Может, полгода, может, поменьше. Мы собирали артефакты около месяца. А здесь, в пустыне, саму инсталляцию собирали три дня. Мы сделали все, чтобы ее можно было собрать руками в пустыне.

— Финальная скульптура I'm Fine весит 10 тонн. Как вы ее транспортировали в США?

— Все это везли из Вишневого тремя 40-футовыми контейнерами. Транспортировали по морю. В них везли все: от знаков до рельсов и инструментов. Потому что здесь в пустыне нет ничего, ты не можешь себе что-нибудь взять, если не подготовлен. Конечно, очень помогают организаторы фестиваля – они давали нам краны и подъемники. И вообще очень искренне отнеслись к нам, когда увидели работу.

— Планируете ли вы показывать инсталляцию еще где-нибудь, кроме Burning Man?

— Да, надо это повезти и показать как можно большему количеству людей. Ибо эта работа передает то, что нужно. Пока у меня нет планов, есть желание. А дальше посмотрим, будем ли этим заниматься. Думаю, это будет зарубежная аудитория, потому что это важно показывать здесь. В Украине тоже можно показать инсталляцию, но после всего.