Трамп, фейки и постправда: LIGA.Life обсуждает фильм "Редакция"

16 февраля 2024 года на Берлинском кинофестивале состоялась премьера фильма Романа Бондарчука "Редакция". Лента рассказывает историю молодого ученого Юры, который случайно попадает в журналистику, работая в местной газете в Херсонской области. События разворачиваются накануне выборов, в водовороте фейковых новостей, манипуляций и дезинформации.

Редактор LIGA.Life Екатерина Трифоненко (КТ) и автор издания Артур Зайонц (АЗ) обсудили фильм с точки зрения журналистской правдивости, а также поднятые в ленте темы: влияние анонимных Telegram-каналов, фейковых новостей, дипфейков, ИПСО (информационно-психологических спецопераций) и медиаграмотность украинцев.

Внимание: в тексте возможны спойлеры к фильму

Региональная журналистика в кино и в жизни

КТ: Я никогда не работала в региональном медиа, а у тебя был опыт?
АЗ: Я два года работал в николаевских СМИ: на телеканале "МАРТ" и в областном филиале Суспильного.
КТ: И насколько твой опыт похож на то, что показано в фильме?
АЗ: В некоторых моментах да. Видно, что у режиссера также был такой опыт. И передал он достаточно достоверно определенные моменты "внутренней кухни". То есть мне этот фильм показался реалистичным с точки зрения журналиста.
КТ: По-моему, много сборных образов, которые очень типичны не только для региональных медиа. Тот забронзовевший главный редактор, который боится феминитивов, девушка, которая наоборот — прогрессивна и настаивает, что она "журналистка", а не "журналист". Это уже не только региональный контекст.

АЗ: Вот, собственно, о феминитивах хотел тебя спросить. Сам фильм снимался еще до полномасштабного вторжения. То есть прошло три года с того момента. Сейчас в редакциях еще остались такие редакторы, которые высмеивают феминисток и противятся феминитивам?
КТ: В общем феминитивов везде начали использовать гораздо больше даже по сравнению с тем, как это было еще пару лет назад. Мы в LIGA.Life всех наших героинь, спикеров и экспертов женского пола подписываем исключительно феминитивами. Но, откровенно говоря, журналисты и редакторы имеют свои стереотипы, как должно быть, свои представления и привычки, так что если кому-то это очень не нравится, то иногда эту языковую норму игнорируют.

О Telegram и постправде

АЗ: Еще был момент, который мне бросился в глаза. В начале, когда главный герой приходит в редакцию и ему показывают, как надо писать новости. Мол, можно опубликовать совершенно выдуманную новость, главное, чтобы там была эротика и загадка. И главный герой спрашивает, как так можно делать? Это же легко проверить. На что ему отшучиваются, мол, никто это проверять не будет. Так действительно ли сегодня можно публиковать совершенно выдуманную новость?
КТ: Я сама с таким никогда не сталкивалась, но пару лет назад, помню, обсуждали случай, когда практикантка одного из региональных сайтов добавила к своей новости вымышленный комментарий. Понятно, что это недопустимо, но возможно. Может, не в таком гипертрофированном виде, как в кино изображено, чтобы прямо вымысел от первой до последней буквы. Но как-то украсить свой текст — предполагаю, что такое может происходить. Кстати, когда смотрела этот эпизод в фильме, создалось впечатление, что это была не придуманная история, а какой-то жизненный пример описывали.
АЗ: Мне здесь видится немного пророческий момент. В том плане, что сейчас очень много фейков, которые публикуются в СМИ, но не практикантами, а через российские ИПСО и дезинформацию.
КТ: А также большая проблема с многочисленными анонимными телеграм-каналами, через которые несется куча всего и через которые можно распространять что-либо абсолютно бесконтрольно. И это не поддается никаким стандартам, за это никто не несет никакой ответственности. Здесь вопрос не только к журналистам, но и к тому, как вообще распространяется сейчас информация.
АЗ: Здесь вообще открывается целая дискуссия о фейках, дипфейках, которые сейчас присутствуют в нашей жизни. И главное, непонятно, что с этим делать.
КТ: Я бы сказала – нужно критическое мышление. Пользоваться верифицированными, проверенными источниками, вызывающими у тебя доверие. Это, конечно, полностью не решает проблему. Но по крайней мере дает шанс не потреблять какую-нибудь откровенную дезу.

Дипфейки, инфоцыгане и реальность

АЗ: Кстати, о критическом мышлении. Одна из сюжетных линий рассказывает о предвыборной кампании на кресло мэра, и один из кандидатов лежит в коме, но это не мешает ему баллотироваться в мэры. Это же явная отсылка к Кернесу и Харькову. Это выглядит как вымышленная история, но это реальная история. Если говорим о критическом мышлении, почему люди голосовали в реальной жизни за мэра, который был в больнице, и он выиграл выборы?
КТ: Мы говорили с тобой о постправде. И здесь в фильме показано, как людям, по большому счету, безразлично, в каком состоянии кандидат, если вокруг него создан образ крепкого хозяйственника. Помнишь эпизод, когда к главному герою подходит корреспондентка и спрашивает: как может сказаться на выборах то, что кандидат в коме? Это максимально абсурдный вопрос, потому что если он в коме, то о каких выборах вообще может идти речь? Но здесь хорошо разобрали, как конструируется параллельная реальность, когда можно создать любые мифы вокруг любого человека или события и при правильном позиционировании и продвижении они будут работать гораздо лучше, чем правда.
АЗ: При том, что в фильме еще заморачивались, усложнили ситуацию: главные герои использовали дипфейк, чтобы показать, что кандидат здоров и даже может танцевать. А в жизни даже этого не было. Никто не заморачивался тем, чтобы объяснить, в каком состоянии находится Кернес. Кстати, еще о танцах: когда победил Трамп, первым сразу начало распространяться видео, где он стоит и приплясывает так по-стариковски. И все начали это повторять. Я видел нарезки в Twitter, где протрамповская молодежь на какой-то вечеринке повторяла этот танец. И это стало их символом.

КТ: Кстати, еще один фрагмент, который очень перекликается с происходящим сейчас, — это инфоцыганство, которое процветает буйным цветом.
АЗ: История циклична. То же было в 90-х, 2000-х, когда появились финансовые пирамиды, МММ и другое. Здесь мы снова возвращаемся к теме критического мышления. Мы же все знаем, что бесплатный сыр в мышеловке.
КТ: Одно дело – знать, а другое – хотеть получить бесплатный сыр. Вопрос в том, что когда все сложно, люди более уязвимы, соответственно, находятся другие, которые этим пользуются. Между прочим, очень колоритная деталь образа мошенника из фильма – это то, что он иностранец. Если он по-английски говорит, то наверняка знает что-то большее, выглядит более убедительным.
АЗ: Еще упоминается персонаж, которого воплотил на экране Сергей Иванов. Он достаточно колоритный. Это такой уже сборный образ на общую журналистику.
КТ: По-моему, он получился самым колоритным вообще из всех персонажей.
АЗ: И мы видим, что этот персонаж пристроится при любых обстоятельствах. Я еще так немного фантазировал. Фильм снимался до полномасштабной войны. И его события происходят в Херсоне. Если представить, что такая редакция со всеми героями, показанными в фильме, реально бы существовала. Во время оккупации, как ты думаешь, стали бы они коллаборантами? Или все же пошли бы в какое-нибудь подполье или выехали на подконтрольную Украине территорию?
КТ: Я все-таки смотрю на эту редакцию с определенной долей оптимизма. Мне кажется, что они остались бы на стороне Украины. За исключением, возможно, персонажа, которого играет Иванов. Он мог стать главным редактором новой российской редакции. Но мне кажется, что он настолько гротескно прописан, что собрал все недостатки, которые только можно представить в журналистской сфере. А что касается всех остальных... Несмотря на свои недостатки, по крайней мере из того, как это показано в фильме, у меня не выходит думать, что они бы стали коллаборантами.

АЗ: Я тоже так думаю. Я вот еще вспоминаю главного редактора этого издания. Он, несмотря на все аспекты, не выглядит для меня отрицательным персонажем. Именно из его уст звучат пророческие слова о том, что люди начнут говорить о войне только тогда, когда из Москвы поедут танки. И когда главный герой написал статью о волонтерах, то он ее тоже оставил на сайте. Не заплатил за текст из-за своего неприятного характера. Но и не удалил. Возвращаясь к региональной журналистике. Как думаешь, насколько такая журналистика может быть независима? Потому что, как правило, местные редакции финансируются областным либо городским советом или принадлежат бизнесменам, которые были или только планируют пойти в местный совет.
КТ: Во-первых, мне кажется, что независимо от того, кто финансирует медиа, при наличии принципов, уважения к своей профессии, уважения к своим читателям, зрителям, ты все равно можешь выполнять свою работу качественно. И если собираются в этом смысле единомышленники, то эта редакция все равно будет работать качественно. Кроме того, сейчас, к счастью, есть разные возможности, есть международные гранты, и это дает определенное пространство независимой журналистике.

АЗ: Под конец хотелось бы вспомнить диалог главного героя с другой журналисткой. Она спрашивает, как сделать так, чтобы ее правду услышали. Ведь когда она пишет свою правду, ее правда тонет в тысячах других правд. А герой ей говорит, что перемены все же происходят, просто не так быстро, как мы хотим, и просто нужно продолжать говорить правду.
КТ: Я определенно согласна с этим посылом главного героя. А, во-вторых, мне кажется, что вообще в этом фильме, если оторваться немного от редакционного контекста, очень хорошо показана провинциальная жизнь, когда на совковое наследие накладываются новые тренды того же инфоцыганства, беспринципности, желания быстрых заработков любой ценой. И у людей, которые это все понимают, видят и хотят как-то противостоять, для этого очень мало инструментов. Но у главного героя очень правильный месседж. И такой человек в реальной жизни вызвал бы у меня искреннюю симпатию.